Cinema journalism: новый формат визуального сторителлинга

«Я делаю возмутительное, революционное, дерзкое заявление — журналистика должна стать киножурналистикой. Форма игрового кино может быть задействована в производстве правдивых, фактических историй, в документалистике и в журналистике».

«То, что этот парень на работе, когда просыпается Лондон, и поют черные дрозды, — самое красивое, что я написал в своей жизни. Это хорошо отразило суть момента — вот африканский парень, который никому неизвестен, очень скромный, все время смотрит в пол, который он моет, и, может быть, и не так уж хорошо зарабатывает, но он — часть той команды, которая спасает жизни. В этом есть драма и есть поэзия. И это замечательно, что мы показываем в репортаже работу обычного человека, не главы клиники или кого-то в топе, а рядового уборщика.

Метафоры в сценарии заставляют людей запомнить, о чем мы говорим. Аналогично, когда мы кадрируем определенным образом картинку, это тоже может запасть человеку в память.

Мы снимали репортаж фактически в белой комнате, и поэтому оператор Дэйв Макилвин обращал внимание на детали — на аппарат, трубку, которая болтается; силуэты теней медсестер, которые стоят у освещенного окна; руку медсестры, которая держит руку пациента в попытке его как-то ободрить, дать поддержку. Все эти маленькие детали очень важны и важно их показать. Это то, что сделает наш репортаж отличным от других».

«Когда мы говорим, что журналист должен быть сторонним наблюдателем, это как будто мы смотрим на ситуацию через стекло, приплюснув к нему нос. Но если мы окажемся по другую сторону стекла, то мы и зрителей туда можем привести. И это совсем другое ощущение. Простой прием — спросить себя: «Как бы я себя чувствовал, если бы это происходило со мной, в моем доме, с моими родными?» — и передать эмоции зрителям, чтобы они представили, что это происходит с ними. Чтобы они поняли, испытали чувство потери, боли, страдания (если мы говорим про кризисы и трагедии). И тут журналистика отступает от принципа оставаться беспристрастной».

«Мы ничего не испытываем без эмоций. Если я камеру направлю на кусок хлеба с сыром, то картинка сама по себе вызывает эмоции. Кто-то посмотрит на эту картинку хлеба с сыром и почувствует себя голодным… Аудитория ценит истории, которые дают ей возможность что-то почувствовать. Ощущение того, что ты можешь почувствовать чужую боль и эту ситуацию, оно людьми воспринимается с благодарностью».

«Я не манипулирую зрителями, я им показываю, как я себя ощущал. И использую все свои навыки и знания и в том, как производить видео, как снимать, и в том, как освещать, и в том, как писать текст, чтобы показать ситуацию».

«Вы можете быть правдивыми, можете следовать фактам, но при этом использовать приемы кинематографа, чтобы передать то, что вы хотите передать».

«Были периоды в разные времена, когда работали установленные традиции, шаблоны и формы, но в них врывались художники со своими новыми идеями. В результате реформ традиции и формы тоже менялись. Мы видим достаточно много таких примеров в изобразительном искусстве, в литературе, в кинематографе. Но очень мало таких примеров в журналистике. Мое исследование показывает: мы сейчас на пороге некой новой эры, которая поменяет журналистику».