Как математик с учениками ленту времени по реабилитации репрессированных создавал
проект
ленту времени по реабилитации репрессированных создавал
ссылка на проект
авторы
Елена Урман,
Яков Бегизардов
финансирование
человека в команде
месяца разработки
учеников
Дмитрий Шноль,
учитель математики школы «Летово»
Я очень люблю поэзию 20 века. В середине 2019 года предложил учителю истории использовать стихи на уроках. Поэтическая форма лаконичная, она поможет эмоционально вовлечь школьников в процесс изучения предмета.
Начали с того, что прочитали фрагмент из поэмы «Россия» Максимилиана Волошина в теме «Русская революция». Было очень интересное обсуждение с учениками одного отрывка. Вскоре мы стали кроме стихов использовать на уроках воспоминания, дневники, другие документы.
Летом решили перестроить программу 11 класса так, чтобы в большей степени эмоционально вовлечь учеников в историю второй половины ХХ века.
Проект реализуем в частной школе «Летово» в Москве. Нашим выпускникам не нужно сдавать государственный экзамен по «Истории». Они определились с маршрутом поступления — физика и математика, информатика, биохимия. В таких классах мы вольны делать акцент на ту или иную тему, подавать ее так, как нам кажется лучше.
Федеральный государственный образовательный стандарт позволяет по-разному работать по всем предметам. Мы никуда от госпрограммы не отходим, работаем в ее рамках. Просто проявляем гибкость.
В образовании присутствуют такие понятия, как межпредметные связи, навыки, но я бы в данном случае не пользовался педагогическим языком.
Перед нами стояла задача сделать так, чтобы школьники прожили «Историю 20 века», а не просто услышали какие-то факты и их объяснения. Чтобы у них сформировалось свое мнение о происходящем на основании первичных документов. Чтобы они могли на уроках дискутировать и знакомиться с разными точками зрения на одно и тоже событие. И самое главное, чтобы понимали к каким источникам можно обратиться после школы — почитать, подумать, поспорить, уточнить свою позицию.
Наша программа начинается с послевоенного времени, это вторая половина 20 века, но начинается не с пересказа параграфа из учебника, а из воспоминаний бабушек и дедушек, прабабушек и прадедушек школьников. Первое домашнее задание у них как раз было проинтервьюировать родных, узнать, что они помнят из политических, культурных и личных событий. Большая история складывается из многих дорожек-тропинок личных историй.
Это не была исследовательская работа. Ребята не выдвигали гипотез, не выбирали инструментариев, чтобы их проверить. Они просто собирали и анализировали материал. Кто-то из родственников запомнил фестиваль молодежи и студентов 1957 года, кто-то — как танцевали твист; первую юбку с оборками; а некоторые рассказывали о переезде из деревень в институтские общежития. Мы хотели, чтобы школьники поняли, что у них есть семейный банк данных, который позволят глубже и точнее понять историю страны и мира.
Хронологическая последовательность событий нам была не так важна. Например, мы не говорили о корейской войне на уроке о позднем сталинизме, а вынесли локальные войны в отдельную тему (Корея, Вьетнам, Афганистан). Нам было важнее поставить главные вопросы, над которыми мы будем думать в течение курса, а, может быть, и всю жизнь.
В классе 20 человек. Для работы мы разделили ребят на группы. Они должны были выписать по три самых главных события в стране, мире, что-то из культуры, экономики, политики и так далее. Мы увидели, что наши школьники многое знают (по крайней мере, имеют первичное представление): холодную войну, Оттепель, распад Советского Союза. Кстати, во всех группах был один из первых вопросов: «Почему распался СССР?». Многие указывали на сексуальную революцию 60-х годов, кто-то на вьетнамскую и афганскую войны.
У класса появились вопросы. Например, о причинах войн, ввода советский войск в Афганистан, интереса к западной музыке.
Исходя из этого, мы в первом полугодии сосредоточились на 60-х годах, делая так называемые «вылазки назад», в сталинское время, и «вылазки вперед», в 70-е.
60-е годы — это ведь узловое время, когда начались процессы, определившие вторую половину ХХ века. Это бурный период как на Западе, так и у нас.
Дальше стали думать, через какую проблему мы хотим изучать 60-е годы. Основной идеей стало изменение общественного сознания. А оно менялось под воздействием какие-то политических вещей (например, доклада Хрущева на 20 съезде), важных социальных изменений (например, переездов из бараков в квартиры, разрешений уезжать из колхозов), через культурный обмен с другими странами.
Через призму изменения сознания мы говорили и о массовом жилищном строительстве, так нам удалось довольно скучную для подростков экономическую тему сделать более интересной.
Борис Слуцкий, Андрей Вознесенский, Мария Петровых, Иосиф Бродский… Когда мы переделывали программу, то поняли, что стихи — это прекрасно, но кроме них есть и другие источники. Например, фильмы. Из фильмов 60-х годов «Девять дней одного года», «Короткие встречи», «Мне 20 лет», «Москва слезам не верит» мы вырезали фрагменты по 3-4 минуты для просмотра на уроках и дальнейшего обсуждения.
Из фильма «Девять дней одного года» выбрали два кусочка, связанные с особым положением физиков в СССР, атмосферу свободного обсуждения острых тем в их кругу. Мы разбирались с учениками, почему именно эта прослойка общества была более свободной, в отличии от биологов, историков, как это связано с военными задачами СССР.
Второй источник для использования на уроках — сайт «Прожито.ру». Это структурированный банк дневников. Мы неоднократно их использовали, например, записи о переездах в новые квартиры, описание знаменитой выставки в Манеже, реакции на ХХ съезд.
Сайтом пользоваться просто. Набираешь в поисковике «новая квартира», задаешь интересуемый отрезок времени — и выпадают тексты. Хорошо то, что можно выбрать записи людей разных социальных слоев. Например, дневник колхозного фельдшера; восхищение московской семья, которая получила маленькую двухкомнатную квартиру; воспоминания о том, как космонавту дают огромную квартиру на Кутузовском проспекте… И тут сразу видим социальное расслоение внутри советского общества, читаем об отношении людей к этому.
Третий момент — музыка. Мы читали фрагменты постановление Политбюро ЦК КПСС об опере Вано Мурадели «Великая дружба», где клеймятся Дмитрий Шостакович и Сергей Прокофьев за формализм, да и вся советская музыка за то, что поддалась западным влияниям. Учеников очень удивил язык этого постановления, некоторая тавтологичность его построения, отсутствие внятной аргументации. Затем мы послушали «Антиформалистический раек» Шостаковича, в котором пародируется это постановление.
Как мне кажется, такие моменты приближают к нам далекую для школьников историю.
В 10 классе тема сталинских репрессий уже звучала на уроках «Истории». Школьники узнали, что органы Советской власти репрессировали представителей разных слоев общества, узнали сколько вообще людей пострадало.
В 11 классе затрагивается тема депортации целых народов. У одной нашей ученицы предки-калмыки были депортированы. По семейным воспоминаниям она нам рассказывала о своем прадедушке, о том, как семья оказалась в Казахстане, как там тяжело жили, как много людей погибло по дороге от голода.
После того, как был рассказ про депортированные народы и послевоенные репрессии, мы провели урок о реабилитации. Построили его так, как нам посоветовали коллеги из Музея истории ГУЛАГа.
Одной из наших целей было, чтобы школьники почувствовали, что такое массовые репрессии. Потому что, когда читаешь цифры с нулями, например, расстреляно больше полумиллиона человек по политическим статьям, это невозможно представить. Можно, конечно, сказать: «Вот есть современный город Серпухов, там проживает 300 тысяч. Расстреляно больше, чем жителей Серпухова». Ты как бы умом понял, но все равно не очень.
Коллеги из Музея истории ГУЛАГа предложили для достижения цели использовать базу данных репрессированных людей за всю историю Советского Союза, начиная с 1918 года. В эту базу почти всегда входят люди, которых потом реабилитировали.
Каждый (ученик или учитель) открывает базу и набирает собственную фамилию. Выбирает 5 однофамильцев из списка репрессированных. Если выбор большой, то выбираем по возможности разного социального происхождения. Из 20 человек только двоим с редкими фамилиями не удалось найти 5 репрессированных, но фамилии мамы и бабушки тут же «исправили ситуацию».
Таким образом мы выбрали 100 человек. На доске нарисовали линию времени от 1917 до 2000 года.
Каждый участник проекта получил красную бумажку, на ней написал фамилию, имя, отчество, год рождения, год ареста (насильственной высылки). У нескольких учеников были репрессированные дети «кулаков» 2-4 лет.
Если человек был реабилитирован, то на зеленой бумажке писалось его имя, фамилия и дата реабилитации. Если не реабилитирован или в реабилитации отказано (последних не оказалось), то имя писалось на желтой бумажке.
Потом приклеили бумажки на ленту времени и увидели общую картину.
Меня удивило, во-первых, что репрессированных в 1930 году было не меньше, а то и больше, чем в 1937-м. По цифрам это не новость, но все равно в глубине души у нас сидит городской взгляд на вещи, для которого 1937 год не сравним с 1930-м. Во-вторых, реабилитированных в 1989 году было гораздо больше, чем за все 50-е вместе взятые. В-третьих, в 1938-ом были три реабилитации.
Это стало поводом для разговора. Когда сняли Ежова и назначили Берию, заявили, что Ежов главный враг, что он устроил весь этот террор. И показательно выпустили некоторых людей. Но прошло время — и все вернулось в старое русло.
Для школьников было неожиданным, что репрессии продолжались и во время войны. Развеялся миф о том, что все отошло на второй план, и страна собралась на борьбу с фашистами. Хочу отметить, что речь не о реальных шпионах и предателях, а о тех, кто был невинно осужден, а потом реабилитирован.
Дважды в течение полугодия мы спрашивали ребят, как они относятся к новому формату преподавания. Они говорили, что им очень интересно, что много читают документов, переживают, пытаются представить, как это было в реальной жизни. Вместе с тем ученики указывали, что не хватает систематичности, картина не складывается.
Получается, мы впали в крайность проживания и переживания «Истории». Не хватило фактографической основы. Думаю, что скоро этот баланс найдем — не пропустим основные вещи и все проживем.
Порадовало, когда одна девочка сказала: «Я каждый раз выходя с урока, понимала, что прошлое напрямую связано с настоящим и формирует будущее». Замечательно, что у школьников есть такие ощущения.
Урок мы проводили в одной группе, а потом Яков Бегизардов повторил в двух других. Осенью сделали презентацию курса для желающих коллег. Они с интересом проделали в качестве учеников некоторые задания и внесли много предложений.
Сейчас у нас идет вторая большая тема про 60-е годы «Всемирной истории» (Франция, США, Мартин Лютер Кинг, итальянское феминистическое движение, реакция на войну во Вьетнаме). К проекту подключились учителя английского языка. На уроках английского ученики читают фрагменты Фултонской речи Уинстона Черчилля, а мы потом разговариваем о начале холодной войны, причинах, рассуждаем о том, как это воспринимал Черчилль, как воспринимали на Западе и в нашей стране.
Надеюсь наше сотрудничество с коллегами продолжится. Хотелось бы, чтобы проект заинтересовал другие школы.
У нас спрашивали, планируем ли выпустить книгу-методичку. Нет. Смысла не видим. Современный мир не так устроен, никакой удачный урок невозможно повторить. Можно взять основную идею, посмотреть на материалы, которые коллеги использовали, что-то отсечь, что-то взять себе в актив. Мы скорее думаем не о книге, а о структурированной базе. Летом будет больше времени, чтобы проанализировать все и подготовить базу для школьного сайта.
Над материалом работали
Дмитрий Артюх
фото Д. Шноль