«Ошибкариум». Справочник-монстропарк типичных ошибок

С Ошибкариумом я смогу меньше талдычить одно и то же, рецензируя текст, поскольку самые распространенные ошибки теперь разъяснены письменно, подробно, с примерами. И автор сможет собрать на сайте подборку именно своих ошибок, чтобы проще было с ними бороться. Там же в описаниях и «оригинальный» контент, и навигация по внешнему контенту, по авторитетным источникам.

Тексты — штука очень многослойная. Если же объяснять как можно проще, в текстах три базовых слоя «качества»: грамотность (соответствие правилам языка), содержательность (отбор фактов, структурированность, логика) и выразительность (насколько ярко, оригинально написано). Как преподаватель я все три уровня стараюсь затрагивать.

Но, во-первых, пока пишешь неграмотно, настоящей выразительности не достичь, во-вторых, грамотность — самая «примитивная» часть работы с автором. Самая нужная, если грамотности не хватает, но и самая скучная. Ну вот представь: десятому, двадцатому, пятидесятому человеку объяснять, как ставятся дефисы или «вот это ошибка согласования по падежам». И в итоге всё равно отправляешь его повторять правила, никакой другой волшебной таблетки нет. При этом давно хотелось всякие эти правила переформулировать-оптимизировать, чтобы даже нынешние торопливые люди успевали разобраться.

Любой редактор, работающий с авторами, таким же образом может сэкономить время на объяснениях. Чтобы, например, не переписывать бесконечно за малограмотным журналистом. Видишь «плохой» фрагмент текста, вешаешь к нему ссылку на соответствующую ошибку, и пусть автор кликает, разбирается, исправляет.

Если же автор сам чувствует, что пора язык подучить, опять-таки добро пожаловать! Можно самостоятельно вникать, весь контент доступен бесплатно. А можно, когда хочется побыстрее продвинуться, заказать диагностику своего текста, редакторский коучинг. У нас есть небольшая группа редакторов-энтузиастов, развивающих проект, и стоимость диагностики пока что небольшая.

В общем, Ошибкариум — для всех, кто пишет не блестяще, и для тех, кто за ними переписывает. Отдельно интересно, составят ли значительную долю трафика школьники.

— Когда то или иное занятие становится массовым, как сейчас написание текстов, качество снижается, размывается. Есть ли пути повышения планки? Нужно ли это?

— Нужно кому? Человечеству? Я как-то опасаюсь говорить за всё человечество, для этого очень большую звезду нужно словить. «Мне нужно писать лучше» — это запрос на уровне человека. Иногда есть похожий на уровне компании: «Нам нужно коммуницировать лучше, а то клиенты разбегаются в ужасе». С этими запросами понятно, как работать и зачем. А средняя планка по миллионам людей — как кошка дворовая: может, пойдёт вверх по лестнице, может, вниз… не предскажешь. Много факторов влияет.

Приятно ли, если планка повысится? Тут проще ответить: да, приятно, потому что будет больше хороших текстов. Можем ли этому помочь? Не знаю. Я иногда могу сделать что-то бесплатное-для-массового-уровня, например зомби-методичку или вот Ошибкариум. Сделанное может стать популярным или не стать, опять же много факторов тут. В общем, живу под девизом из мультика: «Делай добро и бросай его в воду». Снова сделал, снова бросил — посмотрим, кому и как поможет.

— Где ты набрал материал для Ошибкариума?

— Материал лежал и ждал, идее-то года три уже. За курс мой студент пишет шесть текстов, в каждой учебной группе восемь-девять человек, за год провожу минимум шесть групп. Это уже триста текстов, в каждом из которых отмечены ошибки. Конечно, к финалу курса там может быть меньше десяти ошибок на текст, зато в начале… Случаются годы, когда групп не шесть, а двенадцать и больше, а это уже минимум шестьсот текстов.

Мне нравится, что правила русского языка в вебе многократно переопубликованы, но сколько можно жевать русскую литературную классику и советизмы, а? Давайте учиться на современном содержании.

Из приблизительно пятисот примеров Ошибкариума я придумал, может, двадцать-тридцать, когда придумать было намного проще, чем, например, найти специфический промах по запятой. Эти придуманные узнаются по соусу метаиронии, с которым они поданы, или по шуткам о коронавирусе. Остальное — настоящие ошибки, сделанные когда-то настоящими, живыми людьми. Огромное спасибо моим студентам за то, что их прежние промахи теперь причиняют радость* и наносят пользу* пользователям Ошибкариума.

* Не напрягайтесь, это тоже метаирония, хоть и пример ошибки.

— Что эффективнее — отрабатывать ошибки или вдохновляться хорошо написанными текстами?

— «Эффективнее» — это про метрики, а что измеряем? В любом случае я бы не противопоставлял, а сочетал. Интересные тексты больше мотивируют хорошо писать, но и зрительную память стимулируют, это для правописания полезно, меньше орфографических ошибок будет. Но если хочется изжить конкретную ошибку, эффективнее точечно по ней работать.

— Можно ли автоматизировать/роботизировать Ошибкариум?

— Стивен Фрай почти тридцать лет назад иронизировал над такой автоматизацией. И вроде за такой срок должны были произойти гигантские технологические прорывы… Ну, они произошли, только где-то в других местах. Роботы остаются туповатыми. Вот я пишу про «Орфограммку», вот про «Главред». В 2020 году автомат всё ещё не способен гарантированно увидеть ошибку в согласовании по падежам. Полностью довериться ему можно только в элементарном: двойные и пропавшие пробелы поправить, явные опечатки, убедиться, что все предложения начинаются с большой буквы… По более трудным целям он будет палить наугад, иногда попадать. Робот не разберёт, почему «лунный, ясный вечер», но «свежая московская газета». Чёрт, да мы и сами это не всегда понимаем. Язык сложен, поэтому человеков-редакторов отменят не так скоро.

Если замаскироваться под Маска, я бы сказал, что такая автоматизация с нормальным качеством возможна, просто она потребует разобрать язык на молекулы и сделать почти полную опись этих молекул. Требуется всего лишь:

• команда из как минимум сотни трудолюбивых и профессиональных редакторов full-time;
• N лет их работы;
• N отличных программистов;
• несколько гениальных менеджеров проекта, чтоб всё не развалилось сразу;
• огромное количество денег;
• гениальный продажник, чтобы найти эти деньги, и гениальные пиарщики, которые убедительно объяснят, почему проект надо было делать и при заведомой невозможности окупить даже половину затрат.

— Очень часто редакторы просят какой-то инструмент, облегчающий их работу. Есть какой-то софт, онлайн-сервис, которым ты регулярно пользуешься?

— Я уже ссылался на списочек «Инструменты редактора». Регулярно я из него использую только три инструмента: Wordcounttools (подсчёт знаков и частотности отдельных слов), словарь Synonymonline, ну и раскладка Бирмана у меня стоит. А̶ в̷с̸я҈к̶у̸ю̶ х̸т҈о̵н̴ь̷ я использую редко.

У меня в целом олдскульный подход: редакторскую работу надо делать руками и головой, тогда профессиональный тонус сохраняется.

— У тебя уже есть большая наработанная практика дистанционного обучения создателей текстов. Расскажи, какие ошибки встречаются чаще всего? В чём, на твой взгляд, корень этих ошибок?

— Опять же — любой большой язык сложен. Это главный корень. Выучить все правила и исключения можно, если ты любишь язык, любишь писать. Даёт ли нам общее образование такую любовь? Нет, школа, университет, скорее, отбивают охоту писать и убивают интерес к языку. Поэтому, когда «кнут» оценок перестаёт висеть над человеком, человек выдыхает и пишет как получается. Это вторая общая причина.

Чаще всего встречается неряшливость (быть внимательнее — это труд), неуместные и пропущенные запятые (потому что очень сложна система правил), разные виды речевой избыточности: повторы слов, многословие на уровне словосочетания, предложения, всего текста. Штампы использует почти каждый — либо не понимая, что это штампы (из-за малой начитанности), либо из убеждения «все их используют — значит, и мне надо». Такое фантомное социальное давление.

Самая «нелюбимая» для меня ошибка из частых — падежные цепи. Тут целый каскад причин.

• Социальная: тяжёлые, оцепеневшие тексты ассоциируются с авторитетностью, с могуществом политиков, с образованностью учёных и самим образованием (вспомните язык своих школьных учебников). Лучшие политики и учёные как раз писали лёгким стилем без всяких цепей, но стереотип формируют не лучшие, а средние, «масса».
• Статистическая: мы подражаем тому, что видим вокруг, а вокруг много тяжёлых текстов, начиная со школьных учебников.
• Языковая/ресурсная: когда необходимо выразить много смыслов быстрее/короче, смыслы компрессуются именно в существительные, а падежная связь наиболее экономична — для выражения, не для восприятия. «Вот я быстро написал, а сколько вы будете это разбирать — уже дело не моё». Наверное, такой эгоцентризм — дополнительная причина. Ну или не эгоцентризм, а то, что все куда-то торопятся, нет у них времени хорошо писать.

Ну и, скажем так, нейробиологическое основание. Не все люди плодят падежные цепи, но больше 99 % пишут, используя больше существительных, чем стоило бы. А цепи-то складываются из существительных, и чем выше процент существительных в тексте, тем хуже он читается. Думаю, это эволюционное, мы же везде неосознанно ищем акторов, действующих лиц и значимые предметы, что-то видимое, осязаемое. Так мозг устроен. Поэтому даже признаки и действия (прилагательные и глаголы) становятся сущностями-существительными. Не «он верстает материал», а «он занимается вёрсткой материала», «занимается финализацией вёрстки материала» и т. д. Солидно, весомо, плохо. Надо эволюционировать дальше.

Достаточно разбить цепи, повыгонять сущностей-бездельников — и текст уже станет заметно лучше.

— Может ли Ошибкариум помочь тем, кто создаёт видео?

— Непосредственно процессу съёмки и монтажа не поможет, конечно. Но в видео могут быть субтитры (и сценарии!), вокруг производства есть переписка, после производства есть продвижение, нужно на сайте ролики подписывать, СММ какой-то вести… Если вы плохо пишете, то либо результат пострадает, либо косты вырастут (уточнения, переспрашивания, недопонимания — это ж потерянное время).

— Какие физические ощущения у тебя, когда ты видишь ошибки в чужом тексте? У меня есть знакомый, который разрабатывает шрифты, и ему физически больно ходить по улицам, видеть наружную рекламу.

— Думаю, если б они вызывали физические ощущения, у меня бы уже был абонемент в психбольницу и глубокая экспертиза в транквилизаторах. Как вариант — алкоголизм. Тысячами же по чужим текстам ошибки исправляю, никакой душевной глубины не хватит переживать каждую «нутром». Ещё шрифты — это визуальное восприятие, где работает первая сигнальная система, а с текстом работает вторая сигнальная, менее «физическая». И твой знакомый, видимо, эстет-перфекционист, а я, к счастью, нет. Люди ошибаются и будут ошибаться, так мир устроен. Я не страдаю от несовершенства мира, я на нём деньги зарабатываю (как и все мы).

У меня, кстати, тоже есть околошрифтовой знакомый — сам не шрифтовик, но в типографике профессионально разбирается. Он как-то рассказывал, что давно, ещё до городского дизайн-кода, ходил по Москве под кислотой — и вся рекламная шрифтовая дичь виделась, скорее, обаятельно-забавной. В общем, есть обезболивающее и для эстетов.