«Женщина. Тюрьма. Общество». Правозащитный проект

Проект-расследование о том, с какими проблемами сталкивается женщина в местах заключения. Люди должны знать, что происходит в российских тюрьмах

1
год проекту
8
историй
80
тысяч просмотров
АВТОРЫ ПРОЕКТА
  • Леонид Агафонов
ФИНАНСИРОВАНИЕ
  • собственные средства команды проекта

Наталия Донскова
Наталия Донскова,
журналист

Я познакомилась с Леонидом Агафоновым в 2016 году на тренинге «ИРП-Сибирь» в Екатеринбурге. Леонид тогда на сайте правозащитной сети «Так-так-так» вёл расследование гибели пятимесячного мальчика Умарали Назарова.

На тренинге «ИРП-Сибирь» нас учили делать из расследований мультимедийные проекты на платформе Тильда, одним из тренеров была Оксана Силантьева. Тогда мы решили попробовать сделать свою площадку, так появился проект «Женщина. Тюрьма. Общество».

Самое неприятное, что женщины в местах заключения никогда не жалуются и не знают своих прав, это абсолютно незащищенная тюремная группа. Сначала я просто писал обращения, боролся с администрацией, но единичные случаи никак не решали проблему условий содержания женщин в тюрьмах. В администрации с тобой соглашаются, говорят, что сейчас всё исправят, а уходишь — забывают и про тебя, и про них. Поэтому я решил действовать публично, и мы стали размещать расследования в интернете в рамках проекта «Женщина. Тюрьма. Общество».

Целевая аудитория проекта — женщины, которые сами побывали в тюрьме, их родственники и правозащитники. Сейчас в тюрьмах России находится 48 тысяч женщин. Когда я сравниваю нашу ситуацию, например, со шведским опытом, всегда получается, что там люди находятся в более хороших условиях. В России после выхода из тюрьмы женщины нуждаются в дополнительной реабилитации, которую им не оказывают.

Проект «Где моя мама?» начался с общественного расследования на сайте правозащитной сети «Так-так-так» об изъятии детей у женщин-мигранток.
Леонид Агафонов,
правозащитник

Я тюремный наблюдатель, каждый день посещаю места заключения и постоянно сталкиваюсь с правонарушениями, в том числе, в отношении женщин.

В конце октября 2016 во время работы над темой я написал обращение в правительство РФ по поводу несоблюдения прав: например, в области дополнительных норм питания и прогулок на свежем воздухе, оказания квалифицированной педиатрической помощи. В ноябре мы опубликовали на Тильде мультимедийный проект об этом расследовании, а в конце года добились изменений:

30 декабря МВД РФ издало приказ об изменении режима дня беременных женщин и матерей с детьми в центрах для мигрантов: теперь они могут гулять неограниченное количество времени.

В расследовании «Беспощадный молох правосудия» мы подняли проблему женской онкологии в тюремной больнице Гааза, где за два месяца от рака умерли три женщины. Нам посодействовал наш коллега, руководитель правозащитной организации «Зона права» Сергей Петряков: он направил жалобу в Европейский суд по правам человека в отношении героинь проекта. В октябре 2017 года ЕСПЧ вынес решение о компенсации для дочери одной из них, Оксаны Семёновой, признал, что женщины находились там в пыточных условиях, без оказания медицинской помощи по онкологическому профилю. Ждём ещё два решения.

Сложно сказать, что сильнее влияет на решения властей: наши обращения и жалобы или мультимедийный проект. Но «Тюрьма. Женщина. Общество» в этом плане — отличное информационное подспорье.

Про цели

С помощью проекта мы наглядно показываем, с какими проблемами сталкивается женщина в местах заключения, доносим эту информацию до аудитории. Люди должны знать, что происходит в российских тюрьмах.

Мы стремимся повлиять на чиновников, изменить условия содержания женщин в местах лишения свободы: пишем обращения МВД, правительству РФ, Уполномоченному по правам человека, а в каждом расследовании мы рассказываем о типичных нарушениях в отношении женщин. Это не только информирование, но и форма обучения, а также алгоритмы решения проблем со статистикой, судебными решениями и фотографиями.

Про трудности

Самое сложное в проекте — получить достоверную информацию от силовиков. Они умалчивают о существовании нормативных актов, пытаются дезинформировать нас, говорят, что нарушений нет, все довольны. Но мы приезжаем и видим, что всё не так, как нам докладывают представители власти, и женщины рассказывают, в каких условиях находятся. Поэтому, чтобы установить истину, мы в расследовании обязательно сопоставляем информацию из разных источников. Кстати, сотрудники силовых структур — наши самые преданные читатели, они внимательно следят за нашими публикациями, а потом обижаются и ругаются: вызывают в налоговую, например. Ко мне однажды на пресс-конференцию пришли три судебных пристава. У меня был не оплачен автомобильный налог на 4 тысячи. И они втроём пришли, чтобы уличить меня, показать журналистам, какие мерзавцы эти правозащитники!

Ещё одна трудность заключается в специфике нашей деятельности. Иногда для добычи информации приходится срочно срываться с места, чтобы, например, поговорить с ВИЧ-инфицированной девочкой. Перенести на завтра никак нельзя — она может передумать или не выйти на связь. Мы работаем с нестабильной группой: эти люди не всегда сидят на одном месте, и иногда их надо просто «отлавливать» в моменты, когда у них есть желание и возможность отвечать на вопросы. Кстати, девочка в итоге передумала и не дала нам разрешение на публикацию интервью. Мы отложили этот материал, потому что стараемся поддерживать свой имидж, выстраивать доверие с героями.

Про перспективы и продвижение

Мультимедийные форматы помогают популяризировать расследования, увеличивают их влияние и количество просмотров. Люди не хотят читать заумные тексты, а когда две трети — визуальная информация, воспринимается намного легче, получается понятно и доступно. Вставишь интервью не текстом, а видео на полторы-две минуты — и материал смотрится совершенно по-другому.

Надежда Богданова — единственная выжившая свидетельница антигуманного обращения с онкобольными в тюремной больнице Гааза. Героиня расследования «Беспощадный молох правосудия»

Проект долгоиграющий, поэтому трудно сказать, достигли мы целей или нет. У нас очень много планов. Сейчас отснят материал на 4 мультимедийных серии. Например, про ЛГБТ-отношения в тюрьмах — как людей наказывают за запретные связи.

Еще запускаем серию материалов «Тюремные дети»: хотим для публикации взять детей десять и провести их судьбу в мультимедийном формате от рождения и до совершеннолетия.

Каждый год в тюрьмах рождается около 500 детей

Так что планы развития у «Женщина. Тюрьма. Общество» глобальные. Каждое мультимедийное расследование — это часть будущего большого проекта. В результате хотим создать полноценный сайт со всеми материалами, превратить проект в некое социальное медиа. Мы постоянно работаем над масштабом проекта — планируем перевести расследования на основные языки (сейчас занимаемся переводом на английский), сделать их доступными слепым и слабослышащим людям. Но для этого нужны люди и оборудование.

Основная моя цель — дать бывшим заключенным возможность социализироваться и оказать помощь тем, кто в тюрьме. Мультимедийный проект помогает сделать первые шаги в этом направлении, то есть добиться узнаваемости. Мы делаем успехи: раз в неделю у меня берут интервью или комментарий, на странице проекта в Фейсбуке 200 лайков. Правда, у нас всего 220 подписчиков за год, но мы принципиально не занимаемся никаким SMM, не рассылаем приглашения и не приводим людей «за руку». Я только делаю репосты в дружественных сообществах, и на нас потихоньку осознанно подписываются те, кого действительно цепляет эта тема.

Про команду

За мультимедийный материал отвечает команда из трех человек: я, наш журналист Наталия Донскова и редактор Наталия Сивохина. Остальные — юристы, журналисты, психологи, художник и фотограф, медэксперт — привлекаются от проекта к проекту.

Экспертов мы тоже никак специально не набирали — люди приходят к нам сами. Я и сам эксперт — специалист по гендерной тюремной тематике в России. Но я, например, не могу рассказать, как себя чувствует женщина в карцере, нет такого опыта. Поэтому в качестве экспертов проекта мы привлекаем, в том числе, бывших заключенных. Один из них — актриса «Театра.doc» Марина Клещёва. Она сидела в тюрьме 11 лет, провела месяц в карцере, и может объяснить людям, что это такое, дать советы тем, кто попадает в такую же ситуацию.

Слева направо: журналист Наталия Донскова, правозащитник Леонид Агафонов, юрист Виталий Черкасов. Фото Татьяны Комиссаровой.
Наталия Донскова
Наталия Донскова,
журналист

Я записываю и обрабатываю интервью, собираю всё в материал — в общем, работаю с текстом. На встречи с экспертами и героями ездим втроём: я, Леонид и фотограф Татьяна Комиссарова. Леонид задает нужные вопросы, я уточняю и фиксирую. Готовые тексты проверяет Наталия Сивохина, наш редактор.

Леонид Агафонов — идейный лидер и автор, главный эксперт проекта. Он регулирует работу, отсматривает материалы перед выпуском, ищет темы и героев. Мне с Леонидом очень нравится работать, это человек, который отлично разбирается в теме и увлечён своим делом.

Сейчас нам очень нужны волонтёры, в том числе, фотограф из Питера или Москвы, дизайнер, программист. Мы будем рады всем — и начинающим специалистам, и профессионалам.

Про финансирование

Вся работа над расследованиями ведется в свободное время и в основном за свои средства. Наталия работает на компьютере десятилетней давности, многие программы не поддерживаются, поэтому верстка материалов занимает много времени. Стараемся минимизировать расходы, например, не оплачиваем на Тильде бизнес-план на постоянной основе, а собираем материалы в кучу, оплачиваем месяц и в течение этого времени быстро заверстываем подготовленные расследования. Функционируем как профессиональный отдел с редактором, но штат очень маленький, надо расширяться.

Я всегда говорю: «Тюрьма — дело добровольное». Проект волонтерский, денег мы ниоткуда не получаем. А нам нужно оплачивать хостинг, расходы на поездки к героиням проекта. На сайте указали номер моей карты, на которую можно перечислять пожертвования, но пока ни рубля не собрали. Впрочем, мы пока активно сбором средств и не занимались. Надо заниматься краудфандингом, но для этого нужен волонтер, который этим займется.

Мы не являемся НКО, не зарегистрированы как юридическое лицо. Это позволяет нам защититься от дополнительного давления государства и оставаться независимыми.

Про инструменты

Путь к выбору инструментов был для меня долгим и тернистым. Где-то получалось всё красиво, но результат не сохранялся, а где-то просто ничего не выходило. Сейчас я определилась со списком своих фаворитов:

Баннеры и инфографику я делаю в Canva. Мне нравится, что у этого сервиса много шаблонов на самые разные темы, картинок и символов. Можно загружать свои рисунки, сохранять работу в разных форматах, удобно и быстро делать нужные картинки.

В Thinglink я делаю интерактивные фотографии: если пользователь наведет на метку курсор, то увидит какую-то информацию или ссылку. Это очень простой в использовании инструмент, к тому же не требует платы за код для вставки такой фотографии на сайт.

Третий любимый сервис — Piktochart. В нем я делала интерактивную карту для расследования «Где моя мама?» — на ней показан последний путь пятимесячного Умарали, которого отняли у матери-мигрантки. В Пикточарте кроме интерактивных карт (с российскими городами небольшая путаница) можно делать инфографику и плакаты. Результат сохраняется в аккаунте, код можно встроить в сайт. Единственный недостаток — мало шаблонов и картинок.

В техническом плане наша самая большая проблема — это платные инструменты и возможности: приходится отказываться, заменять, искать что-то бесплатное. Мы сотрудничаем с журналом «7х7 — Горизонтальная Россия», правозащитной сетью «Так-так-так», но, по большому счету, у нас нет ресурса в виде большого издания или телеканала. Поэтому мы делаем проект на Тильде — базовые возможности у нее бесплатны, к том же, это первая платформа, с которой мы научились работать. Иногда хочется разнообразия, но мы решили сначала освоить работу с ней, а уже потом искать другие инструменты.

Очень важно, чтобы о нарушениях в женских тюрьмах узнало как можно больше людей, потому что это формирует отношение аудитории к проблеме и повышает шансы повлиять на ситуацию в лучшую сторону. Тема тяжёлая и сложная, не каждый готов вчитываться, а при помощи таких понятных средств, как мультимедиа — текст, фото, видео, инфографика — нам удается рассказать о проблеме понятным языком и добиться своей цели.

Беспощадный молох правосудия (Тюрьма.Суд.Смерть)

После проекта «Где моя мама?» у нас не возникало вопроса, делать ли из нового расследования мультимедийный проект или оставить текстовый вариант — мы сразу планировали его как страницу на Тильде. Я интересуюсь проблемой онкобольных женщин в тюрьмах еще с 2015 года, но у нас долго не было необходимых документов, на основании которых мы с командой могли бы разработать тему. Такова специфика расследований в закрытых структурах: журналист не может найти всю информацию «в поле» и управиться месяца за четыре. Чтобы получить развернутые квалифицированные ответы на запросы, пришлось ждать около года. За это время больше половины тех, с кем мы говорили, умерли.

Наконец, у нас появились нужные верифицированные сведения, следственный комитет провел две судмедэкспертизы, на что мы даже не надеялись. Летом 2017 года мы начали работу над мультимедийным проектом «Беспощадный молох правосудия»: встречались с экспертами, ездили к единственной выжившей героине Надежде, делали съемки у колонии и СИЗО. В сентябре опубликовали готовое расследование.

Собрали много материала, но использовали процентов пятнадцать, чтобы не перегружать читателя. Мы специально разделили контент на 4 части и публиковали по очереди: рассказали истории четырёх женщин в трёх материалах и оформили ключевой текст с документами, комментариями экспертов и решением Европейского суда по правам человека.

Изначально героинь было пять, но мы сосредоточились на четырёх историях — в проекте слишком много боли, тема тяжелая. Возможно, потом сделаем вторую часть расследования.

Считаю, мы раскрыли тему не полностью: из всей имеющейся у нас по проекту информации можно сделать еще 4-5 мультимедийных расследований. Например, не отразили целиком историю выжившей героини материала Надежды: по-хорошему, с Надей нужно было прожить несколько дней, показать, как онкологически больной человек живет в частном доме на мизерную пенсию и не может себе позволить даже дров купить. Нужно было сделать не только фото, но и видео в большем объеме — там материала хватит на документальный фильм. Но у нас для этого нет ни техники, ни бюджета на поездки. С этим расследованием нам помогал шведско-датский проект SCOOP Russia, который помогает журналистам-расследователям: выслали 24 тысячи рублей на транспорт, но для нашего дела это очень незначительная сумма. Мы экономим, работаем благодаря волонтерам и собственным небольшим доходам.

Про инструменты

В расследовании «Беспощадный молох правосудия» мы решили использовать не только фотографии, но и рисунки, потому что у нас возникла проблема с визуальным рядом. В живых осталась только одна из героинь, с родственниками умерших женщин встретиться не получалось, вести съемку в зале помещений суда или в тюремных камерах тоже не было возможности. Поэтому мы попросили визуализировать эти истории художницу-студентку Марию Святых. Маша отлично справилась, стилистика рисунков вполне соответствует теме.

Возможно, в будущем стоит «пересобрать» какой-то проект, используя только авторские рисунки. Еще здорово смотрелись бы встроенные в повествование комиксы о ходе событий.

Мне кажется, что художник в подобных проектах необходим. Российская исправительная система — структура закрытая, очень сложно набрать визуальный материал для расследований, вести видеосъемку, делать фото. А текст без иллюстраций мало кому интересен.

Рисунки помогают разнообразить форму подачи и наглядно показать историю героя.

В проекте не очень много мультимедийных инструментов: в основном, текст, фото и рисунки. В истории Екатерины мы использовали таймлайн. У нас на руках было большое количество документов, и выдавать эту информацию в виде текста было нерационально: пришлось бы создавать длинный список этапов жизненного пути Кати, который бы тяжело читался и занимал много места. Я же сторонник визуализации данных.

Думаю, можно было выбрать другую форму подачи, например, сделать интерактивную карту. Проследить за историей Кати географически, показать, как нигде ей не предоставляют необходимого лечения и дополнить информацию об этих местах, что Катя там делала: лечилась, отбывала наказание или участвовала в судебном процессе. Но я решила, что таймлайн будет выгоднее смотреться, и результатом довольна.

В качестве сервиса выбрала TimelineJS. Кроме него я находила ещё два ресурса, но один уже не работал, а другой был платный. Поэтому я остановилась на проверенном варианте, сейчас я та же осваиваю интерактивные карты. Мне очень нравятся продукты Knight Lab, с ними легко работать, они бесплатные, а результат выглядит так, как будто над ним работали профессионалы.

Чтобы сделать таймлайн, сначала я прочитала все документы и выписала основные события в хронологическом порядке: сроки пребывания в различных учреждениях, время подачи заявлений и ответов на них, время посещения врача и так далее.

В этом мне помог Леонид, поскольку этой темой он занимается давно и основную работу уже проделал. Я использовала его наработки, дополнила информацию и проверила, нет ли в истории белых пятен. Все данные я вбила в таблицу Excel, к каждому временному этапу привязала фотографии или дополнительную информацию из справочников.

Сложности возникли, когда я начала встраивать таблицу в сервис: из-за того, что я внесла даты не в том формате, фотографии вставали не так, как нужно, и не в те «окошки», нарушалась хронология. Пришлось перезаливать фотографии на открытый ресурс, потому что в Google Диск они не считывались. Я билась над таймлайном три дня, и постоянно что-то было не так.

В итоге мне помог Максим Поляков из «7х7 — Горизонтальная Россия». Он прислал свой таймлайн — заполненный, простой и понятный. Я использовала его как шаблон, вбила в него свои данные, переделала таблицу и благополучно встроила код на сайт. С тех пор я ни разу н работала над таймлайном, но надеюсь, в следующий раз сделаю его быстрее.

Про реакцию аудитории

Отношение к проекту «Тюрьма. Суд. Смерть» у людей неоднозначное. Общество озлобленное, есть сочувствующие, но прослеживалась сильная негативная реакция — в комментариях творился ужас. Люди считают, что если человека с онкологией освободили из тюрьмы, то первым делом он пойдет и кого-нибудь убьет или станет продавать наркотики, потому что за это ему ничего не будет, жить недолго осталось, нечего терять. Я думаю, комментаторы ставят себя на место героев и рассуждают, как бы сами поступили, раскрывают свою сущность. Необходимо менять отношение людей к тюремной системе: люди привыкли жить в ГУЛАГе, и тюрьма до сих пор им остается.

Всё же в читателях просыпается сострадание, поскольку онкология — второе заболевание по смертности в России и речь идет о женщинах-матерях. Мы показываем их фотографии, записки, рассказываем о детях, которые тоже страдают, и люди проникаются этими историями.

Над материалом работали:
Анастасия Палихова
Иллюстрации:
скриншоты со страниц проекта, фото из архивов авторов

Подводя итоги:

1
2
3