«Кто жил в Петербурге до Петербурга». Погружение в историю

На мой взгляд, проект интересен и полезен тем, что до этого никто из медиа настолько подробно не рассказывал о сообществе ингерманландских финнов. Есть книги и исследования, но вряд ли они часто попадаются людям, которые специально их не ищут. Если спросить случайного петербуржца про то, кто такие ингерманландские финны, не думаю, что он вообще поймет, о чём речь.

В журналистике иногда получается так, что из-за нехватки времени и ресурсов, большие и сложные темы отрабатываются довольно поверхностно. Например, вам нужно узнать мнение академиков о новой системе образования. Вы находите героев, желательно, с разным бэкграундом и точками зрения, спрашиваете о чем-то и публикуете это как некий набор разных позиций. Но в некоторых темах невозможно ограничиться комментариями нескольких человек, например, если ваша цель — рассказать о каком-либо относительно большом сообществе. Результаты могут оказаться совсем не репрезентативными. По этой причине мы решили провести социологическое исследование, в котором бы участвовали не три респондента, а тридцать.

Мы обсуждали в редакции, какое именно сообщество хотим исследовать в качестве первого кейса: были разные варианты, но остановились на ингерманландских финнах — народе, который жил на территории Петербурга и его окрестностей еще до основания города. Во-первых, это сравнительно тесное сообщество (мы брали именно тех людей, которые идентифицируют себя с ингерманландскими финнами). А во-вторых, оно действительно локальное, петербургское.

Суть проекта

Мы хотели рассказать о том, как сейчас живут ингерманландские финны, через что они прошли с того момента, как поселились на этой территории, и как сегодня сохраняют свою культуру. В ХХ веке многие из ингерманландцев подверглись репрессиям, поэтому, они замалчивали свое происхождение, их культура терялась, а язык забывался. Среди наших респондентов были те, кто с детства осознавал себя финном, и те, кто уже взрослыми узнал, откуда их корни.

Проект и по тематике, и по воплощению полностью соответствует тому, о чём мы пишем в «Бумаге» каждый день. Поэтому целевая аудитория — это, прежде всего, наши читатели, ну и, конечно, все, кто интересуется Петербургом, его историей.

Как мы работали над проектом

Я несколько раз отправляла черновики отчета коллегам, чтобы понять, достаточно ли он полный, нет ли пробелов и нелогичных линий.

Сначала мы разработали программу исследования и гид для глубинных интервью. После первых встреч с респондентами мы уже понимали, как распределяются роли в сообществе и с кем нам обязательно стоит встретиться. Так, методом снежного кома мы набрали почти 30 участников сообщества. Потом мы долго работали над расшифровками и проводили контент-анализ всех данных.

В проекте была занята большая часть команды «Бумаги». Изначально исследованием самостоятельно занималась Анастасия Кудрявцева, менеджер отдела исследований. Потом она подготовила результаты — это был отчет со всеми элементами научной работы: методологией, приложениями.

Опубликовать на сайте текстовый документ на 90 страниц было бы не очень эффективно, к тому же мы хотели, чтобы об исследовании узнало как можно больше читателей. Тогда мы собрались с редакторами, дизайнерами, программистами и директором отдела спецпроектов, чтобы решить, как представить всё это на сайте. Посмотрели еще раз главные выводы исследования, на их основе придумали несколько тем для материалов, запланировали форматы, решили, как будем верстать их на сайте.

Для меня это был очень непривычный формат работы: когда иду к спикерам, и меня не покидает ощущение, что я знаю об их сообществе всё.

Над контентом работали по-разному, в зависимости от формата. Одни материалы были написаны в большей степени по исследованию. Для других — прежде всего, для историй — нам приходилось заново встречаться с героями и брать у них интервью, проводить съемку. Понятно, что к интервью готовишься всегда, но в открытых источниках обычно мало информации, а тут у нас были в распоряжении огромные интервью для исследования — некоторые длились по несколько часов. Поэтому мы точно знали, о чем хотим спросить, что хотим уточнить, примерно представляли, кто чем занимается в сообществе и как друг с другом связан.

С одной стороны, нам отчасти приходилось проделывать Настину работу заново, с другой — мы не могли публиковать те интервью, которые респонденты давали ей как социологу.

Но мы не всегда ограничивались материалами исследования: для некоторых историй искали новых героев, собирали дополнительный контент. Так что в итоге мы даже расширили его.

Инструменты и сроки

Мы сверстали под проект отдельную страницу на нашем сайте, со специальным оформлением и сквозной «легендой» исследования. Из сторонних сервисов мы использовали Google карты, Story Map от Knight Lab, Coub, но всё это появлялось на «Бумаге» и раньше. Расходов на инструменты у нас не было, но над проектом пришлось поработать нашим штатным разработчику и дизайнеру.

Story Map мы использовали уже много раз в других материалах: например, мы делали карты с креативными пространствами или с лучшими, по мнению горожан, шавермами Петербурга. В проекте про ингерманландцев взяли этот инструмент для словаря топонимов с финским происхождением. Мы подумали, что, во-первых, это будет выглядеть интереснее, чем простой список, а во-вторых, раз речь идет о конкретных местах, то здорово было бы совместить описания с картой.

Карту допетровских деревень составляла лингвист Юлия Короткова. Она изначально была сделана на основе сервиса карт от Google — мы лишь незначительно отредактировали ее, добавив названия. Вначале планировали отрисовать такую же карту самостоятельно. Но потом решили, что всё-таки Google — самый адекватный вариант, потому что так карта будет интерактивной. Это было важно прежде всего потому, что там показана почти сотня поселений, а точно отметить все деревни и подписать их названия на статичном изображении мы бы не смогли.

На само исследование Настя Кудрявцева потратила около четырех месяцев. На то, чтобы написать материалы по его итогам, разработать дизайн и собрать всё на нашем сайте, мы потратили еще около месяца. Думаю, и для исследования, и для работы над контентом, это были обычные сроки. Мы выпускали проект незадолго до Нового года — в этот момент приходилось работать довольно быстро. В другом случае, возможно, контентом мы бы занимались чуть дольше.

С какими трудностями столкнулись

Наверное, самым сложным было то, что мы никогда ничего подобного не делали. Поэтому когда исследование было готово, мы много раз обсуждали, как теперь превратить его в медиа-проект. Но в какой-то момент у нас сложилось представление о том, что мы хотим в итоге получить, и дальше уже было просто.

Мне кажется, нам помогло то, что над проектом действительно работало много людей. Каждый в итоге сильно погрузился в эту тему — можно было сверяться друг с другом, что-то перепроверять, обмениваться контактами спикеров. Конечно, с точки зрения контента, помог тот огромный объем данных, собранный во время исследования.

Для меня было очень сложно сохранять объективность при подготовке материалов.

Для исследования мы проводили глубинные интервью — это очень личный формат общения с респондентом, когда вы разговариваете по несколько часов: о семье, ценностях, историях из юности и так далее. К концу разговора вы не просто знаете человека, но и начинаете ему сопереживать. Было здорово, что разработкой формата проекта и всех материалов занималась редакция, потому что ребята могли посмотреть на всё свежим взглядом и сформировать цельную историю без перекосов в какую-то сторону.

Трудно сказать, изменилась ли концепция, потому что её не было изначально. Когда Настя написала 84 страницы отчёта, все быстро поняли, что публиковать исключительно социологические выводы нельзя — они громоздкие, специфические и совсем не подходят под наш формат. Тогда ребята придумали, как сделать из этого гиганта серию материалов, которые в совокупности рассказывают о самых важных выводах исследования, но при этом полностью подходят «Бумаге».

Продвижение проекта и результаты

Продвижение было в целом такое же, как и для остальных материалов: соцсети, СМИ-партнеры. Еще мы дополнительно написали новость о том, что «Бумага» провела исследование, проанонсировали проект целиком, затем — все материалы в отдельности. Повесили баннер на сайт и поставили ссылку на исследование в шапку. В остальном — ничего специального.

По ощущениям, реакция была положительная — и среди коллег, и среди читателей, и среди самих ингерманландских финнов. Пару раз даже слышала от знакомых, которые вообще почти не читают «Бумагу», что-то вроде: «О, круто, так это вы сделали?». Было приятно.

Я страшно волновалась после публикации материалов, потому что для многих респондентов участие в исследовании и в редакционных интервью было сложным шагом — они не доверяли журналистам и с опаской относились к любым публичным высказываниям.

Все прошло хорошо: нас благодарили, поздравляли с праздниками, а спецпроект разлетался по всему ингерманландскому сообществу — это было очень приятно. Санкт-Петербуржская общественная организация Общество ингерманландских финнов «Инкерин Лиитто» и Центр коренных народов Ленобласти размещали у себя в соцсетях ссылки на материалы проекта. Это значит, что нас поддержали люди, которые играют ключевые организационные роли в сообществе.

Тест о характере, истории и народных традициях ингерманландцев.

Если бы сейчас нам пришлось делать проект заново, мы, возможно, запланировали бы больше времени на производство самого контента. Или, например, более детально продумали его еще до начала самого исследования. Но это наш первый подобный опыт, поэтому какой-то устоявшейся схемы работы пока нет.

Мы бы лучше продумали, как социологический формат стыкуется с журналистским. Это бы упростило работу редакции и сделало сам исследование более структурированным и понятным.

Планы на будущее

Как исследование это законченный проект. Хотя мы, конечно, продолжим писать материалы, связанные с ингерманландскими финнами, и поддерживать связь с сообществом. Также, мы будем проводить подобные исследования и дальше. Но они будут уже о чем-то другом.

Всегда задумывайтесь над тем, как ваш проект будут читать или смотреть. Для читателя всё должно быть понятно, удобно и просто. Огромное полотно текста без какой-либо визуализации отпугнет кого угодно, даже если внутри много ценной информации. Но и создавать какую-то форму только ради формы — например, рисовать сложнейшую инфографику там, где она вообще не нужна, — тоже неоправданно. Поэтому важно продумать, какой формат для чего лучше всего подойдет, чтобы в итоге проект был действительно полезен.